Публікації

ЕВРЕЙСКАЯ  ТЕМА  В  ПОЭЗИИ ТАРАСА  ГРИГОРЬЕВИЧА  ШЕВЧЕНКО

К 200-летию со дня рождения


"Твои дела и твоё искусство не могут нравиться всем: делай,
что считаешь правильным... Нравиться слишком многим - плохо".
Густав Климт



Данная тема не нова, хотя и не нашла широкого освещения в литературе. В тех же работах, которые мне встретились, она рассматривается исключительно с позиций юдофобии Кобзаря...

Я не собираюсь обсуждать роль и место Тараса Шевченко в украинской поэзии и, в целом, в украинской культуре. Её народный характер, музыкальность и патриотические мотивы, её влияние на поэзию многих народов бывшего Советского Союза несомненны.

Я не собираюсь также возносить поэта "выше Александрийского столпа" - он и не нуждается в подобной услуге. Более того, уже при жизни, а в годы советской власти, и, особенно, в современной Украине он награждён самыми невероятными званиями, некоторые из которых я привожу здесь: "Первый историк Украины, национальный пророк, основатель революционно-демократического направления в истории украинской общественной мысли, зачинатель украинского литературного языка, автор "Библии украинского народа" [это о поэтическом сборнике "Кобзарь"] и др."[12]. Каждый народ нуждается в своих кумирах, и таким кумиром для украинского народа является Тарас Шевченко, и не будем слишком строго судить авторов всех этих титулов.

Говоря о поэзии Шевченко, нельзя обойти стороной уникальность его судьбы: рождённый в многодетной семье крепостных крестьян, получивший в школьные годы "незаконченное высшее" церковно-приходское образование, не единожды подвергавшийся порке за непонятно какие провинности, с двенадцати лет оставшийся круглым сиротой, он, благодаря своему таланту и работоспособности, сумел закончить курс Академии художеств и получить звание академика по гравированию, а в области поэзии заявить о себе именно как о национальном поэте, выразившем надежды своего народа на освобождение от рабства и обретение Украиной статуса самостоятельного государства.

Я не привожу здесь общеизвестную историю выкупа Шевченко из крепостной зависимости с перечислением имён всех тех, кто проявил при этом добросердечие и гуманизм. Хочу сделать исключение для российской императрицы Александры Фёдоровны, сыгравшей как в его освобождении, так и (невольно) в ссылке в Среднюю Азию не последнюю роль.

Гвардейский полковник Павел Васильевич Энгельгардт, решивший, не без боли в сердце, расстаться со своим домашним портретистом, оценил своё "благородство" в 2500 рублей.

Узнав от В. А. Жуковского о талантливом крепостном парне, Александра Фёдоровна, в девичестве принцесса Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская, попечительница благотворительных учреждений России, приняла активное участие в его судьбе, поддержала идею лотереи. Взнос Александры Фёдоровны и старших её детей, Марии и Александра (будущего императора Александра II), составил чуть менее половины требуемой для выкупа суммы. Уже в детстве она почувствовала на себе, что такое война и изгнание; ей было 12 лет, когда умерла её мать. Точно известно, что Александра Фёдоровна неоднократно в ходе следствия по делу декабристов просила мужа о помиловании людей, которые, в случае успеха их заговора, планировали убить всех членов дома Романовых 1 . Статус великой императрицы не помог ей, однако, защититься от болезней. Она страдала чахоткой и неврозом, была физически слабой, чему в немалой степени способствовали девять беременностей, две из которых закончились неблагополучно.

Тарас Григорьевич, по-своему, не забыл добро, проявленное по отношению к нему Александрой Фёдоровной, и дважды упомянул её "незлим тихим словом" в своих виршах (здесь и далее цитирование поэта идёт на украинском языке).

Читаем в поэме "Сон" (8 июля, 1844) 2 :


"...Цариця-небога,
Мов опеньок засушений,
Тонка, довгонога,
Та ще, на лихо, сердешне
Хита головою.
Так оце-то та богиня!"


На следующий день после кончины императрицы (19 октября 1860 г.) Шевченко написал следующие строки:


***
Хоча лежачого й не б'ють,
То і полежать не дають
Ледачому. Тебе ж, о суко!
І ми самі, і наші внуки,
І миром люди прокленуть!
Не прокленуть, а тілько плюнуть
На тих оддоєних щенят,
Що ти щенила. Муко! Муко!
О скорбь моя, моя печаль!
Тебе, о люту, зацькують!


Как справедливо отметил один из комментаторов, "почему она лютая, почему её дети щенята, почему ее "суку" проклянут, непонятно".

Процитированные выше строки из поэмы "Сон", в которых Шевченко глумился, как ещё скажешь, над больной женщиной, до глубины души оскорбили её мужа, императора Николая I, который читал поэму в оригинале (он знал украинский язык) в ходе следствия по делу о "Кирилло-Мефодиевском обществе" 3 . Тогда же в бумагах Тараса Григорьевича были обнаружены и карикатуры на императора и его жену. Вот как представил этот эпизод В. Г. Белинский[2] в письме к П. В. Анненкову: "Этот хохлацкий радикал написал два пасквиля - один на г<осударя> и<мператора>, другой - на г<осударын>ю и<мператриц>у. Читая пасквиль на себя, г<осударь> хохотал, и, вероятно, дело тем и кончилось бы, и дурак не пострадал бы за то только, что он глуп. Но когда г<осударь> прочёл пасквиль на и<мператри>цу, то пришёл в великий гнев, и вот его собственные слова: "Положим, он имел причины быть мною недовольным и ненавидеть меня, но ее-то за что?"...Я не читал этих пасквилей, и никто из моих знакомых их не читал (что, между прочим, доказывает, что они нисколько не злы, а только плоски и глупы), но уверен, что пасквиль на и<мператри>цу должен быть возмутительно гадок".



В стихотворении "Кавказ" (1845) следователи обнаружили строки, представляющие собой открытый призыв к убийству царской семьи:


А сльоз, а кровi? Напоїть
Всiх iмператорiв би стало
З дiтьми i внуками, втопить
В сльозах удов'їх.


Поэт, и это было признано шефом жандармов графом А. Ф. Орловым, занимавшимся лично "украинофилами", фактически не являлся членом этого "Братства". В состав последнего ("Братство" состояло всего из двенадцати человек) Шевченко был введен Николаем Костомаровым(B) в апреле 1846 г., и присутствовал всего на одном из его заседаний (декабрь, 1846 г., первый день Рождества), после чего уехал в Черниговскую губернию, где жил у разных знакомых до пасхи. После пасхи он отправился в Киев, и при въезде был арестован, и препровождён в Петропавловскую крепость. 

Вот что докладывал А. Ф. Орлов императору: "В 3 часу пополудни доставлен в III отделение из Киева художник Шевченко со всеми его бумагами... [Документов Общества] у него не оказалось,

но стихотворения его заключают в себе самые наглые дерзости, устремлённые против государя императора и вообще русских, возгласы о мнимом угнетении малороссиян и возмутительные мысли о прежней свободе его родины". Всё это и послужило причиной для вынесения Тарасу Шевченко самого сурового, по сравнению с остальными членами Братства, приговора: он был отдан в солдаты и отправлен в края, далёкие от Петербурга, с запретом писать и рисовать.

Судя по его стихам, Шевченко сожалел о своём согласии войти в состав "Кирилло-Мефодиевского общества", что закончилось для него ссылкой в пустыню. Вот некоторые строки:


Дурний свiй розум проклинаю, 
Що дався дурням одурить,
В калюжi волю утопить.
          (В казематi, 1847)

...ведуть
Старого дурня муштрувати..,
Щоб знав, що дурня всюди б'ють.
          (А. О. Козачковському(A), 1848)

Вороги!!
І люті! люті! ви ж украли,
В багно погане заховали
Алмаз мій чистий, дорогий,
Мою колись святую душу!
Та й смієтесь. Нехристияни!
Чи не меж вами ж я, погані,
Так опоганивсь, що й не знать,
Чи й був я чистим коли-небудь.
Бо ви мене з святого неба
Взяли меж себе-і писать
Погані вірші научили.
          ("Чи то недоля та неволя...", 1850)

Я сам себе, дурний, дурю,
Та ще й спiваючи...
          ("Не нарiкаю я на Бога...", 1860)


Не был Тарас Шевченко революционером, предпочитая общество помещиков-крепостников во время своих наездов в любимую Украину уже в ранге известного поэта, не был святым (не гнушался он ни петербургских ресторанов, ни публичных домов, ни чарки до головокружения в кругу любителей спиртного), не был пророком - он был человеком со смутным внутренним миром, он нёс в себе обиду на всех за трудное детство, за жизнь в передней Энгельгардта - и ничего не мог с собой поделать. Пантелеймон Кулиш[9](C) даже говорит об "умоисступлении" Шевченко. И это прочитывается в его стихах:


Душа избранная..,
Мрак строптивых помышлений
И разгони, и усмири...
И научи владеть сердцами
Людей кичливых и своим,
Уже растленным, уже злым...
          (Тризна, 1843)

В семье убогой, неизвестной
Он вырастал; и жизни труд,
Как сирота, он встретил рано;
Упрёки злые встретил он
За хлеб насущный... В сердце рану
Змея прогрызла... Ум горел,
В крови гордыня клокотала...
О если б мог он жар земной
Схватить озлобленной рукой...
          (Там же)

Доле, де ти! Доле, де ти?
Нема нiякої,
Коли доброї жаль, Боже,
То дай злої, злої!..
А дай жити, серцем жити
I людей любити,
А коли нi... то проклинать
I свiт запалити!
          ("Минають днi, минають ночi...", 1845)

Кругом мене, де не гляну,
Не люди, а змiї...
I тепер я розбитеє
Серце ядом гою,
I не плачу, й не спiваю,
А вию совою.
          (Три лiта, 1845)

Кого я, де, коли любив?
Кому яке добро зробив?
Нiкого в свiтi, нiкому в свiтi.
Неначе по лiсу ходив!
          (А. О. Козачковському(A), 1847)


Эти строки передают боль и гнев, накопившиеся в душе поэта, и злость, и отчаянье. Их эмоциональная сила настолько велика, что читатель невольно начинает испытывать те же чувства. В этом и сила его таланта.

Некоторые шевченковеды пытались оправдать его "умоисступление" тяжелой жизнью в деревне. Но вот что пишет в своих воспоминаниях П. Г. Лебединцев[10]: "Крестьяне Энгельгардта жили в полном достатке, пользуясь своими большими садами, левадами (участок земли близ дома с сенокосным лугом и деревьями - В. П.) и прудами, и отбывая нетяжелую барщину, введенную Энгельгардтом. Хаты крестьянские были построены [по типу] замков из дубовых, липовых и берестовых брусьев с хорошими при них клунями, дворами, которые обнесены были высоким дубовым частоколом". Кстати, семья Якима и Параски Бойко (дедушка и бабушка Тараса Шевченко по материнской линии), состоявшая из шести душ, имела ниву, леваду, воз, пару волов, пасеку на 34 колоды, а глава её платил оброк 5 рублей серебром[7]. Когда отец поэта, Григорий Шевченко-Грушевский, женился на Екатерине Бойко из села Моринцы, то тесть приобрёл для молодой семьи усадьбу в том же селе, по соседству со своим домом... "Ему (Т. Г Шевченко - В. П.) пришлось пожертвовать относительным крестьянским комфортом, отказаться от спокойной жизни, от семьи. И одержимо работать ..." (Пётр Кралюк[8]).

Получается, что не такой уж каторжной была жизнь крестьян Украины в то время. Да и сам поэт в своих стихах, порою, рисовал "весёлую" картину своей родины:


***
Садок вишневий коло хати,
Хрущі над вишнями гудуть,
Плугатарі з плугами йдуть,
Співають ідучи дівчата,
А матері вечерять ждуть.

Сем'я вечеря коло хати,
Вечірня зіронька встає.
Дочка вечерять подає, 
А мати хоче научати,
Так соловейко не дає.

Поклала мати коло хати
Маленьких діточок своїх;
Сама заснула коло їх.
Затихло все, тілько дівчата
Та соловейко не затих.
          (19-30 мая 1847, С.-Петербург)

Веселеє колись село...
          ("Ми вкупочцi колись росли...", 1849)

Згадавши той веселий край...
          ("Ми заспiвали, розiйшлись...", 1850)

I досi сниться, вийшла з хати
Веселая, смiючись, мати,
Цiлує дiда i дитя
Аж тричi весело цiлує...
          ("I досi сниться: пiд горою...", 1850)

На тiй преславнiй Українi,
На тiй веселiй сторонi.
          (Москалева криниця, 1857)...


Пора, однако, впрямую перейти к теме, заявленной в названии работы. Всё представленное выше мне понадобилось для того, чтобы показать, что существовали и существуют два образа Тараса Шевченко: неистового Кобзаря, призывавшего в своих стихах "рвать кандалы, и злой вражьей кровью окропить волю" (передаю в своём свободном переводе строки из знаменитого стихотворения "Заповiт"), и человека, "...заблудшего в отношении его жизненных ориентиров и пребывания в православной вере и церкви... От этого, его ум был расхищаем многочисленными помыслами, а душа - страстями. От этого своего внутреннего несоответствия и мучения Тарас Григорьевич искал выхода во внешнем эмоциональном бунтарстве и утешался пьянством... Соответственным его состоянию и было его творчество. Оно отражало его мысли, чувства и желания" (Отец Олег Моленко[14]).

Из двухсот тридцати двух произведений, помещённых в сборнике "Тарас Шевченко. Кобзар"[20], двадцать (около девяти процентов) так или иначе связаны с евреями или их древней историей.

Может возникнуть вопрос: откуда такой интерес к евреям у национального поэта Украины? Шевченко прожил на родине, в основном, в деревне Кирилловка, до пятнадцатилетнего возраста. Оказавшись среди дворовых полковника П. В. Энгельгардта, он вместе с ним перемещался по местам службы последнего из Вильно в Варшаву, из Варшавы в Санкт-Петербург. Его солдатская служба проходила в районах Аральского и Каспийского морей. Всю сознательную часть своей жизни, таким образом, Шевченко провёл вне Украины, в то время как основная масса евреев компактно проживала на территории правобережной Украины.

По переписи на 1765 г. (до первого раздела Польши, 1772 г.) еврейское население правобережной Украины составляло 131 782 человека. Согласно данным российского историка В. М. Кабузана за 1782 г., т. е. через 10 лет после первого раздела Польши, евреев в правобережье насчитывалось уже 165 тысяч человек. С.М. Дубнов считал, что евреев проживало там ещё больше - около 200 тысяч. Попутно замечу, что сёла Моринцы (именно здесь родился Тарас Шевченко) и Кирилловка, в которой прошли детские годы поэта, относились к Звенигородскому району Черкасской области (одна из областей правобережной Украины).

При Александре I к концу 1804 г. Комитет о благоустроении евреев закончил свою работу выработкой "Положения о евреях". Согласно последнему, предстояло совершенно удалить еврейское население из деревень в течение трёх лет, то есть к началу 1808 г. (Тарас Григорьевич Шевченко родился 25 февраля [9 марта] 1814 г.).

В силу специфики своей трудовой деятельности, евреи проживали в основном в местечках и небольших городах (не в сёлах), зарабатывая себе на жизнь различными ремёслами: среди них были сапожники, портные, пекари, ломовые извозчики, жестянщики, кузнецы, золотники, парикмахеры, резники, столяры, печники, штукатуры и маляры, рыбаки и пр. Многие евреи жили в бедности[15]. Ничтожно малая их часть, сумевшая выбиться, как говорится, из общей массы единоверцев, более образованная, брала в аренду мельницы, небольшие барские имения, или нанималась к помещикам управляющими этих имений, занималась купеческими операциями и винокурением, торгуя алкоголем в шинках, корчмах и кабаках, что одно и то же. В украинских сёлах хозяевами шинков нередко были именно евреи.

В мае 1783 г. вступила в действие инструкция, согласно которой винокурение в сельской местности, как и во всей российской империи, разрешалось только дворянству. Закрепление права на винокурение за помещиками рассматривалось как дворянская привилегия. При этом уточнялось, что помещики имеют право передавать этот промысел в аренду тем, кому посчитают нужным, в том числе, и евреям.

Из зaписки русского писателя Н. С. Лесковa (1883)[11]: "Стрaсть к питьве нa Руси былa словно прирождённaя: пьют крепко уже при Святослaве и Ольге... Явление - ужaсное, но, к несчaстью, слишком достоверно зaсвидетельствовaнное... Перенесение обвинения в нaродном рaспойстве нa евреев принaдлежит сaмому последнему времени, когдa русские, кaк бы в кaком-то отчaянии, стaли искaть возможности возложить нa кого-нибудь вину своей долгой исторической ошибки. Евреи окaзaлись в этом случaе удобными; нa них уже возложено много обвинений; почему бы не возложить еще одно, новое? Это и сделaли". При этом, и Н. С. Лесков обрaщaл внимaние нa то, что шинкaри состaвляли в еврейском нaселении ничтожный процент.

Так или иначе, постепенно сложился миф о том, что именно евреи спаивают украинский народ. 

Сталкивался ли Шевченко с евреями не мифологическими, а воплоти?

П. Г. Лебединцев[10] (его я уже цитировал выше) писал в своих воспоминаниях: "Сёла Моринцы и Кирилловка, [тесно связанные с именем Т. Г. Шевченко], были частью Ольшанского имения, доставшегося племяннику светлейшего князя Г. А. Потёмкина-Таврического, действительному тайному советнику Василию Васильевичу Энгельгардту. При жизни В. В. Энгельгардта (умер в 1828 г.) управляющим всего Ольшанского имения был некто Дмитренко, православный, а конторщиком или секретарём его канцелярии в Ольшаной - Фёдор Штанько.

Именно Дмитренко, когда парнишка Тарас Шевченко обратился к нему за разрешением обучаться живописи у сельского богомаза (1828 г. - В. П.), отправил его к сыну хозяина имения полковнику П. В. Энгельгардту по месту службы последнего. После смерти В. В. Энгельгардта управляющими являлись уже поляки, которые привели с собою целую фалангу своих соплеменников, получивших должности экономов, лесничих, писарей и т. п.". Учителями Шевченко в сельской школе, а также преподавшими ему первые уроки рисования также были православные люди, его земляки-украинцы.

Троюродный брат поэта, Варфоломей Григорьевич Шевченко (1821 г. р.), в зрелые годы, кстати, работавший управляющим имением князя Лопухина в г. Корсунь, в своих воспоминаниях о Тарасе Григорьевиче, рассказывая об их начальной школе, отмечает, что она (даю в собственном переводе на русский язык) "на кирилловский трактир не походила только тем, что содержалась в большем беспорядке чем он, и больше чем он была запущена"[19]. Замечу, что шинки на селе выполняли ещё и функции лавки, в которой крестьянин мог приобрести многое из необходимого для повседневной жизни, и дети, по поручению родителей, нередко заглядывали туда. Возможно, там впервые маленький Тарас и познакомился с "еврейским народом".

В 1829 году, будучи в числе прислуги помещика Энгельгардта, Тарас попадает в город Вильно, считавшийся в то время "литовским Иерусалимом". В Вильно Шевченко пробыл около полутора лет. Там же, по инициативе В. П. Энгельгардта, обучался искусству портрета у преподавателя живописи Виленского университета Яна Рустема (точное происхождение последнего не установлено - известно лишь, что в десятилетнем возрасте, являясь круглым сиротой, он был привезен из Константинополя, кажется, в Варшаву, и не был ни поляком, ни украинцем, ни литовцем, ни русским).




Ян Рустем. Вильнюсский университет

Весной 1837 г. Тарас Шевченко, в ту пору ученик художника Ширяева, заболел. Раздобыв деньги, врач Жадовцев и художник И. М. Сошенко(E) поместили Тараса Григорьевича в Петербургскую городскую больницу святой Марии Магдалины, что у Тучкова моста. Восемь суток он был без памяти, находясь в крайне тяжёлом состоянии. Лечащим врачом Шевченко в этой больнице был клинический ординатор Александр Дмитриевич Бланк, крещёный еврей, и он же, пируэты истории, родной дедушка Владимира Ильича Ленина по материнской линии. Он-то и спас двадцатитрёхлетнего юношу от смерти. Много лет спустя, Тарас Григорьевич, уже возвращаясь в Петербург из десятилетней ссылки, снова обратился к А. Д. Бланку, и тот избавил его от неприятных последствий венерического заболевания.

В письмах и дневнике Тараса Шевченко за последний период его жизни можно встретить и другие, предположу, еврейские фамилии: "добряга человек" Дзюбин, Излер (хозяин одного из лучших петербургских ресторанов), Шрейдерс (видимо, тоже хозяин ресторана), "милочка Гринберг", Борель (возможно, хозяин другого какого-то ресторана, ибо упоминается в связи с приглашением на ужин). Замечу, что евреи стали селиться в Петербурге, т. е. вне черты оседлости, лишь со второй половины XIX века (следствие политических и экономических реформ императора Александра II), что совпало с возвращением Т. Г. Шевченко из ссылки.

Под письмом деятелей культуры Украины (ноябрь, 1858 г.), в том числе Марко Вовчка, Н. Костомарова, П. Кулиша, М. Номис, в адрес редакции журнала "Русский вестник", осудивших антисемитскую статью в журнале "Иллюстрация" за 1858 г., N 35, стоит и подпись Т. Г. Шевченко.

В годы учёбы поэта в сельской школе первый его учитель, стихарный дьячок с. Кирилловки Петр Федорович Богорский, имел обыкновение более способных к чтению учеников посылать читать псалтырь над покойниками. Нередко привлекался к подобному занятию и Тарас Шевченко. В его поэзии отчётливо прослеживается интерес к Ветхому Завету и Евангелию.

"Источником истории Малороссии, в том числе, и украинских евреев, для него служили польские исторические произведения", - указывает Б. А. Рудницкий[16]. Н. В. Гоголь: "Но его (Т. Г. Шевченко - В. П.) погубили наши умники, натолкнув на произведения, чуждые истинному таланту" (Из воспоминаний Г. П. Данилевского "Знакомство с Гоголем"[5]).

На основании изложенного, можно считать, что знакомство Шевченко с представителями еврейского народа носило крайне редкий, спорадический характер, а произведения, в которых упоминаются евреи, основывались на мифах о них, слухах, рассказах родственников, а также на Святом писании и польской исторической литературе, далёкой от объектвности. Частота встречаемости еврейской темы в стихах Кобзаря, написанных после возвращения из ссылки, на порядок меньше по сравнению с ранним периодом его поэтического творчества...



Все произведения Тараса Шевченко, вошедшие в "Кобзарь", и, в большей или меньшей степени, затрагивающие еврейскую тему, я разделил на четыре группы:

I.Основанные на материале Ветхого и Нового Заветов

          1. Давидовi Псалми

          2. [Цари]. Поэма, гл. 1, 2, 3

          3. Неофiти. Поэма

          4. "Во Iудеї во днi они...". Стихи

          5. Марiя. Поэма

          6. Саул. Стихи

II. Основанные на известных (?) поэту событиях

          1. Слепая

          2. "У Вiльнi, городi преславнiм..."

          3. Сова

III.Стихи разных лет

IV.Основанные на событиях, связанных с восстанием гайдамаков 1768 г.

          1. Гайдамаки. Поэма

          2.Швачка. Стихи

Здесь уместно отметить, что весь "Кобзарь", все его произведения отражают несколько идей, составляющих поэтическое кредо Тараса Шевченко. Вот они. Первая - богоборческая, следствие разочарования в Создателе, допускающем рабство, кровопролития, беды народа Украины. Вторая - антимонархическая, призывы к уничтожению царей и их приспешников, ничтожных духовно и физически, творящих беззакония в землях, которыми они правят. Третья - врагами Украины являются русские (москали), евреи (жиды), поляки (ляхи) и немцы (именно в такой последовательности), превратившие "весёлый край", любимую Украину в землю рабов. Четвёртая - судьба украинской женщины трагична, ибо она превращена в игрушку, в наложницу сильных мира сего, влачит жалкое существование в условиях рабства, и умирает в молодом возрасте. Пятая - природа Украины, а ей посвящены замечательные по красоте образцы пейзажной лирики, гибнет вследствие варварского отношения к ней иноземцев. Шестая - апология гетманщины, казачества символизирующих собой золотой век Украины; воспевание гайдамаков, борцов за независимость родины...



Библейские сюжеты, какие-то фрагменты из древней истории евреев (первая группа) Шевченко не пересказывал в поэтической форме, а использовал с целью воплощения своих антимонархических идей, выражения патриотических замыслов. Так, в стихотворении, написанном на основе псалма 136, читаем:


I коли тебе забуду,
Iєрусалиме,
Забвен буду, покинутий
Рабом на чужинi.


И каждый, читающий "Кобзарь", понимает, что речь идёт об Украине, и что забыть родину, значит обречь себя на забвение и роль раба на чужбине.

И ещё две последние строфы из этого же произведения:


...Вавилоня
Дщере окаянна!
Блаженний той, хто заплатить
За твої кайдани!
Блажен, блажен! Тебе, злая,
В радостi застане
I розiб"є дiтей твоїх
О холодний камень.


В этих строках слышен неприкрытый призыв к отмщению за рабство. В книгах Ветхого Завета Бог требует от народа Израиля в битве за землю обетованную не щадить ни стариков, ни женщин, ни детей. И Шевченко повторяет это требование. Кто хочет услышать, тот услышит.

Обыгрывая библейскую историю царя Давида (1, 2, 3 гл. поэмы [Цари]), поэт в сатирической форме раскрывает безнравственную сущность царской власти, а в стихотворении "Саул" от имени первого израильского царя Саула высказывает такую мысль:


...Якби вiн знав,
Яке-то лихо з його вийде,
З того лукавого Давида,
То, мов гадюку б, розтоптав
I ядовитую б розтер
Гадючу слину.


И здесь под библейским флером угадывается прямой призыв к уничтожению "помазанников божьих".

В произведениях, включённых мною в первую группу (см. выше), вы не найдёте ничего такого, что могло бы рассматриваться как проявление юдофобии, как попытка унизить национальное и человеческое достоинство евреев...



Во вторую группу произведений вошли: стихотворение "У Вiльнi, городi преславнiм...", которое можно считать небольшой поэмой, поэма "Слепая", написанная на русском языке, и стихотворение "Сова", больше похожее на балладу.

В стихотворении "У Вiльнi, городi преславнiм..." (1848) Шевченко опоэтизировал реальную историю любви еврейской девушки и молодого литовского графа, закончившуюся трагически. Комментаторы полагают, что в период жизни в городе Вильно в качестве дворового у помещика П. В. Энгельгардта (1829-1831 годы) Шевченко мог слышать от кого-то об этой драме. Стихотворение написано не без сочувствия к молодым людям, и в нём вы не найдёте свойственных ему грубоватых выпадов в адрес "нечистого" племени.


Жидiвочка... де та сила
Взялася в дитяти?
Вихватила ту сокиру...


Замечу, что эта же история описана польским писателем Ю. Крашевским в автобиографическом романе "Повесть без названия" и М. Ю. Лермонтовым в "Балладе" ("Куда так проворно, жидовка младая...")...



Несколько слов об этимологии слова "жид" ("жидовка", "жидовин"). Имя еврейского народа "иври" (наиболее древнее) происходит от египетского слова "апиру" ("абиру"), что переводится как "бродяга, скиталец". Таким было отношение египтян к племени праотца Авраама.

Прародителем двенадцати колен этого народа является, однако, внук Авраама по имени Яаков (в русскоязычной транскрипции "Иаков"). Согласно библейскому тексту, Бог дал ему ещё одно имя, а именно "Израиль" (переводится с древнееврейского на русский язык как "Боровшийся с Богом" - есть и другие варианты перевода). Отсюда второе имя народа - израильтяне. Из двенадцати колен израилевых выжили два - Иуды (по имени четвёртого сына Яакова) и Вениамина (внука Яакова). Благодаря колену Иуды и сохранилась древняя религия евреев "иудаизм", а исповедующие её стали именоваться иудеями.

В английском языке слово "иудей" приняло форму "джу", во французском "жюиф", в итальянском "джудео", в молдавском "жидан" и т. д. В славянских странах оно произносилось как "жид". "В древнейших памятниках славянской письменности, в частности, в первых переводах книг Библии, в разных местах встречаются наименования "еврей" и "жид"... Такое положение сохранялось в славянских странах и в последующие века. Более того, документы польско-литовского государства, включавшего тогда территории современных Украины, Белоруссии, Литвы и, частично, России, показывают, что имя "жид" использовалось самими евреями как название народа" (Всеволод Вихнович[4]). "Часто употребляемое в паре со словом "жид" (чуть ли не как постоянный эпитет) слово "поганый" происходит от древнееврейского "паган" ("язычник"), так что это словосочетание означает "нехристь", "человек нехристианской веры"" (Давид Михаэли[13]). Попутно замечу, что в иврит-русском Super словаре[17] найти слово "паган" мне не удалось.

В эпоху Екатерины II слово "жид", начинавшее приобретать оскорбительный оттенок, предлагается исключать из правительственных документов. В годы жизни Т. Г. Шевченко славянизированное слово "иудей" ("жид") было общепринятым в отношении евреев...



Многие стихотворения и поэмы Шевченко посвящены судьбе украинской женщины, если не крепостной по рождению, то закрепощённой отцом, мужем, традициями, независимо от того, живёт ли она в хате или господском доме. К этой группе произведений относится и поэма "Слепая" (1842), написанная на русском языке. При жизни поэта она опубликована не была, неоднократно им перерабатывалась, ибо он не был доволен написанным. После смерти Шевченко считалась утерянной, но в 1885 г. была обнаружена в архиве М. И. Костомарова(B). Впервые опубликована в журнале "Киевская старина" (1886. N 6. С. 310-338).

Иван Франко (цит. О. Финенко[18]) считал, что поэма "Слепая" менее близка к "живой действительности, чем его украинские поэмы". Княгиня Варвара Н. Репнина(D) в своём письме к Шевченко от 19 июня 1844 г. из Яготина, в целом высоко оценивая поэму, делает замечания по поводу нелогичности и туманности в изложении отдельных её моментов: " Полагаю, что Вы кое-что изменили: я нахожу, [что] там, где говорится о любви атаманского сына... есть какая-то темнота. Вначале [Оксана] как будто бы не знает, что такое любовь, [мать] предсказывает ей, выслушав сон её, что [приходит] пора любить и страдать, а когда она жила у пана-отца, то упоминается о какой-то [прежней] любви, о которой она вспоминает? Потом [не совсем] кажется ясно и то, отчего стреляют... и тут тоже как бы дело идет о каком- [то] прошедшем [событии], неизвестном читателю...".

И действительно, написана поэма неровно, в ней словно соединены два разных произведения, сходных по замыслу, но отличающихся друг от друга по исполнению. Складывается впечатление, что Шевченко стремился зашифровать в ней нечто такое, может быть, личное, что он не хотел выставлять на всеобщее обозрение. Интересно, что и О. Финенко[18] в своей диссертации пишет: "...она (поэма "Слепая" - В. П.) отвечала каким-то особым струнам его души".

Хочу, в связи с этим, высказать предположение о том, что и в этом произведении речь идёт о еврейской девушке, но обманутой, униженной, отвергнутой её состоятельным любовником (пересказывать содержание поэмы не считаю необходимым), и о неминуемости возмездия обидчику. Рискую утверждать, что подобная идея высказывается впервые. Во всяком случае, в доступной мне литературе ничего подобного встретить не удалось. Мною, в данном случае, руководило лишь желание взглянуть на некоторые фрагменты текста поэмы под иным углом.

Начинается она с песни, в основе которой лежит псалом "Плач Иосифа Прекрасного". "Слепая нищая" поёт:


"Кого, рыдая, призову я
Делить тоску, печаль мою,
В чужом краю кому, тоскуя,
Родную песню пропою?..
О, если б стон моей печали
И звук заржавленных цепей,
Святые ветры, вы домчали
На лоно родины моей
И в мирной куще повторили,
Где мой отец и мать моя
Меня лелеяли, любили!.."


Здесь и далее выделено мной.


С дубров украинской земли
На юг летели журавли.
Чему ж бы ей, как вольной птице,
Туда, где лучше, не лететь
И веселее не запеть?..

Ах, песня, песня, песня горя...
Я всякий час пою, пою
И в край далёкий посылаю
Тебя, унылую мою.


Возникает несколько вопросов. С чего бы это украинка, пусть даже и нищенка, и слепая, пела песню об Иосифе, сыне Иакова-Израиля, - разве мало грустных, печальных песен создал украинский народ? Разве, будучи украинкой, она называла бы родину "чужим краем", разве стремилась бы в "край далёкий", в "лоно родины" своей? Разве завидовала бы журавлям, летящим на юг? Это первое, что заставляет предположить, что несчастная женщина иного роду-племени. Но как она попала на Украину? Вот что она рассказывает об этом своей дочери Оксане:


"Своих родных не знала я,
В чужой семье я вырастала...
Меня любили. Я слыхала..,
Что мать родная, умирая,
Просила их не покидать
Меня малютку, покидая.
Но кто она, её как звали,
Потом узнать я не могла".


Представленная в таком виде история даёт возможность строить различные предположения, в том числе, и в контексте моей гипотезы.

Далее. Оксане снится странный сон (пересказываю его в небольшой редакции). Неизвестное ей село, и она идёт по большой улице. Она чем-то настолько удручена, что спотыкается и падает. Люди вокруг смеются. Вдруг появляется атаман, который грозит ей кулаком. Испуганная, она бежит куда-то, снова падает. И, как это бывает во сне, неожиданно появляется сын атамана:


...стоит
Как будто, грустный, над водою
И тихо машет мне рукою.
Вот я к нему и подошла,
А он схватил меня руками.
"Зачем в лесу ты не жила?
Зачем ты в поле не росла? -
Такими он сказал словами. -
И мне нельзя тебя любить,
Нельзя с тобою мне венчаться..."


Оксана, как следует из этого монолога казацкого сына, "в лесу не жила, в поле не росла". Невольно представляешь себе Палестину с её песками и горными плато, скудной растительностью. И это тоже работает на мою гипотезу. А фраза "И мне нельзя тебя любить,

Нельзя с тобою мне венчаться..." даёт основание предположить, что девушка иного вероисповедания. В противном случае, будь она горожанкой (росла и не в поле, и не в лесу), что могло бы воспрепятствовать их браку? Родители юноши? Но далеко не всегда это было непреодолимым препятствием. Уже в конце поэмы Оксана произносит такую фразу:


Всему я верила, всему,
Но кто поверил моей вере?


Устами своей героини Шевченко открытым текстом говорит о том, что она иной веры.

И последнее: слепая, рассказывая дочери о своей жизни, несколько раз упоминает Маковеев день. В соответствии с православной традицией, 14-го августа начинается первый из трёх августовских праздников, именуемый медовым спасом. В Православной церкви, однако, 1 (14) августа это день памяти Семи святых мучеников Маккавейских. Тарас Шевченко, хорошо знавший Ветхий Завет и Евангелие, не мог не знать о братьях Маккавеях, возглавивших восстание евреев против ига сирийских греков в 166-160 гг. Маккавеи, в христианской традиции, стали символом несгибаемости и стремления в строгости соблюдать заповеди. Отсюда ещё одно название этого праздника - "Маковеев день", которое мы и встречаем в поэме. Поскольку имя "Маккавей" созвучно слову "мак", который к этому времени созревает, праздник именуют и маковым спасом.

Я не могу исключить, что, верный своей идее борьбы с Россией за освобождение Украины от её власти, Шевченко сознательно ввёл в текст поэмы "Маковеев день", подталкивая читателя на крамольные сравнения. Тот факт, что слепая нищенка вспоминает Маковеев день, тот день, когда она встретила человека, разбившего ей жизнь, позволяет предположить, что Шевченко имел в виду эту ветхозаветную историю с её патриотизмом и героикой...

В стихотворении "Сова" (1844) рассказывается история украинской женщины, вначале потерявшей мужа, а потом и сына (забрали в солдаты). Я упоминаю об этом произведению лишь потому, что, отвергнутая в старости единоверцами, без средств к существованию, она нашла сочувствие в еврейской семье:


Пiшла...
Жидам носить воду.
Бо хрещенi не приймають:
"стара, - кажуть, - стала".


На мой взгляд, в контексте произведений Шевченко, такая "помощь" носит позитивный характер и, в то же время, может рассматриваться как укор соплеменникам, позабывшим Нагорную проповедь...



В третью группу вошло четырнадцать стихотворений, различных по тематике, и объединённых мною по одному единственному признаку: в них встречаются реплики в адрес "жидов", что позволило автору, как он, возможно, полагал, сильнее выразить замысел этих стихотворений. В нескольких строчках поэт даёт свою оценку тех или иных черт характера, быта, традиций евреев. Из этих ремарок вполне можно составить портрет еврейского народа по Т. Г. Шевченко. Перечислю слагаемые этого портрета, оговорившись, что он нелицеприятен.

На первом месте по частоте встречаемости такая черта характера евреев, как страсть к купле-продаже. У читателя может сложиться впечатление, что вся Украина, уже в бытность поэта, оказалась в руках евреев, включая и веру. Это вызывает улыбку, но такой вывод напрашивается при чтении "Кобзаря":


Степи мої запроданi
Жидовi...
          (Розрита могила, 1843)

Запродана жидам вiра,
В церкву не пускають...
          (Тарасова нiч, 1838)

Чигрине, Чигрине..,
Спи ж повитий жидовою...
          ("Чигрине, Чигрине,
          Все на свiтi гине...", 1844)

Вже ж i Сiч їх бiсновата
Жидовою поросла.
          (Великий льох, 1845)

Може батько
Остатню корову
Жидам продав...
          (Сон, 1844)

Щоб крадене перекупать,
Як тi жиди...
          (Кавказ, 1845)

...скирти гниють.
А пани й полову жидам продають...
А вiн байдуже - п"є, гуляє
Та жида з грiшми виглядає.
Нема жидка...
А тим часом жиди в селi
З грiшми появились.
          (Княжна, 1847)

А препоганii пани
Жидам, братам свої м хорошим,
Остатнi продають штани...
          ("I вирiс я на чужинi...", 1848)


Вторая "характерная" особенность евреев - скупость:


Скупий жидюга дав би гривню,
Щоб позирнуть на тi дива.
          (Сон, 1844)


Третья особенность - их "неопрятность":


Жиди навiть нечистiї
На мене плювали.
          (Лiлея, 1846)

Упився б! здорово упивсь!..
Розумний батьку!.. i в смердячiй
Жидiвськiй хатi б похмеливсь...
          ("Якби-то ти, Богдане п'яний...", 1859)


Шевченко, и не он один, возможно, искренне верили в бредовый миф о том, что при изготовлении мацы накануне праздника "Песах" евреи используют кровь христианских детей. В упомянутом мною выше письме украинской интеллигенции, включая и Тараса Григорьевича, в редакцию журнала "Русский вестник" в связи с публикацией антисемитской статьи в журнале "Иллюстрация" есть такая фраза: "Евреи дошли до изуверства в ненависти своей к христианам... для нас возмутительно многое из того, что мы знаем о евреях по достоверным, письменным и печатным, свидетельствам". Полагаю, что именно об этой "традиции" идёт в ней речь. А вот строки из поэмы Шевченко "Вiдьма" (1858), вложенные в уста безумной женщины:


А в запiчку дiти.
Наплодила, наводила,
Та нема де дiти:
Чи то потопити?
Чи то подушити?
Чи жидовi на кров продать,
А грошi пропити?


Вызывает неприятные ассоциации у поэта и манера заучивания детьми библейских текстов и молитв в еврейской школе:


То реве, то виє..,
Як... жиди в школi.
          (Єретик, 1845)


А в стихотворении "Ой виострю товариша, засуну в халяву..." (1848), что в вольном переводе на русский звучит как "наточу -ка я нож, засуну за голенище", поэт (или лирический герой?), вооружившись подобным образом, отправляется искать правду. У кого же он собирается её искать с ножом за голенищем? Вы верно догадались - "...в жидовина, в багатого пана, у шляхтича поганого" (странно, что в этом списке отсутствует москаль). Но еврей на первом месте. Чего же хочет добиться автор (или лирический герой?) этим допросом:


Щоб брат брата не рiзали
Та не окрадали...


Эта троица и виновата в том, что на Украине брат брата обкрадывает, а если брат сопротивляется ограблению, то и убивает...



Идея кровавого, без малейшего снисхождения, уничтожения врагов Украины особенно ярко, эмоционально, впечатляюще выражена в поэме "Гайдамаки" (1839-1841) и нескольких, близких ей по "думам", произведениях (четвёртая группа в моей классификации).

В основе поэмы "Гайдамаки" (тюрк. hajdamak - разбойник, грабитель) лежат события, связанные с восстанием казачества 1768 г., вошедшим в историю как "Колиивщина". Причин восстания несколько: здесь и борьба за личную власть, за освобождение от польского владычества, против религиозного гнёта; не последнюю роль сыграли и антиеврейские настроения, нараставшие ещё со времени восстания Богдана Хмельницкого (1648-1654).

Тарас Шевченко называл себя внуком гайдамака - его дед по отцовской линии Иван Андреевич Шевченко был свидетелем Колиивщины, о событиях которой он рассказывал своему внуку и близким людям.

В одном из еврейских свидетельств об Уманской резне сказано: "Когда гайдамаки ворвались в город, оставшиеся в живых евреи заперлись в синагоге и отчаянно защищались. Не в состоянии справиться с осаждёнными, разбойники привезли пушку и ядрами стреляли по синагоге. Были убиты тысячи евреев, их кровь переливалась за порог синагоги. Убийцы топтали младенцев на глазах их матерей, живых детей вбивали на острия пик и с торжеством носили по улицам, как бы празднуя победу". В актах Уманского Базилианского монастыря можно прочесть: "Страшно было видеть их (евреев), живыми плавающих в собственной крови, без рук, без ушей, обнажённых, которых добивали собравшиеся из сёл поселяне... тут даже женщины, ожесточённые примером мужей, дубинами, серпами, ножами резали и убивали, и даже детей своих к этим жестокостям принуждали". Иначе, чем помрачением рассудка, объяснить эти зверства нельзя.

Вот как это изображено в поэме:


...Гнилий Тiкич
Кровью червонiє
Шляхетьскою, жидiвською...

...не вважають
На лiта, на вроду
Шляхтяночки й жидiвочки.
Тече кров у воду...

Всi полягли, всi покотом;
Нi душi живої
Шляхетської й жидiвської...

А Галайда, знай, гукає..:
"Дайте ляха, дайте жида!
Мало менi, мало!"...

Розiйшлися гайдамаки...
З ножем у халявi
Жидiв кiнчать...


О резне в Умани в 1768 г. еврейский историк С. М. Дубнов[6], в частности, писал: "Покончив с евреями, гайдамаки принялись за поляков". Как свидетельствовал историк Карамзин, "...гайдамаки зверски вырезали в городе Умани всё 30-тысячное еврейское население". А ведь Умань - не единственный город с еврейским населением, захваченный повстанцами. Ими было вырезано еврейское и польское население городов Фастов, Животов, Тульчин и др. 

Позднее, в стихотворении "Швачка" (1848) Шевченко уточняет:


У Фастовi, 
У славному мiстi,
Покотилось ляхiв, жидiв
Не сто i не двiстi,
А тисячи. А майдани
Кров почервонила.


О поэме "Гайдамаки" Пантелеймон Александрович Кулиш (1819-1897)(C) так высказался в письме к Шевченко от 25 июля 1846 г.: "Это торжество мясников, а драма Ваша - кровавая бойня, от которой поневоле отворачиваешься" (Письма к Тарасу Шевченко. С. 42). Он же критиковал "цинизм Шевченко", назвав его музу "полупьяной и распущенной".

Виссарион Григорьевич Белинский в статье "Гайдамаки. Поэма Т. Шевченко" пишет[1]: "...новый опыт спиваний г. Шевченка, привилегированного, кажется, малороссийского поэта, убеждает нас ещё более, что подобного рода произведения издаются только для услаждения и назидания самих авторов: другой публики у них, кажется, нет. Если же эти господа кобзари думают своими поэмами принести пользу низшему классу своих соотчичей, то в этом очень ошибаются: их поэмы, несмотря на обилие самых вульгарных и площадных слов и выражений, лишены простоты вымысла и рассказа, наполнены вычурами и замашками, свойственными всем плохим пиитам... Что касается до самой поэмы г-на Шевченко "Гайдамаки", здесь есть всё, что подобает каждой малороссийской поэме: здесь ляхи, жиды, казаки; здесь хорошо ругаются, пьют, бьют, жгут, режут".

Словно предвосхищая критику героизации гайдамаков, Шевченко в стихотворении "Холодний яр" (1845) так отвечал оппонентам:


Не схвоваєте! Над яром
Залiзняк 4  витає
I на Умань позирає,
Гонту виглядає...
"Гайдамаки не воины -
Разбойники, воры.
Пятно в нашей истории..." -
Брешеш, людоморе!


Попутно замечу, что в поэме "Гайдамаки" немало и строк, в которых можно встретить эпитеты, отражающие отношение украинцев (в лице героев поэмы) к евреям: "жид поганий", "проклятий жиде", "жидiвська собако!" и др.

В неоднократно уже цитировавшемся мною письме украинских писателей в редакцию журнала "Русский вестник" (осень, 1858 г.) его авторы говорят о себе как о представителях "...того народа, который больше великороссиян и поляков терпел от евреев и выразил свою ненависть к евреям, во времена оны, многими тысячами кровавых жертв. Этот народ не мог входить в причину зла, заключавшегося не в евреях, а в религиозно-гражданском устройстве Польши. Он мстил евреям с таким простодушным сознанием праведности кровопролитий, что даже воспел свои страшные подвиги в своих истинно поэтических песнях".

Интересное письмо. Его авторы, плоть от плоти украинского народа (за исключением Марии Вилинской, русской по происхождению, родившейся в России, печатавшейся под псевдонимом "Марко Вовчок"), пытаются дать объяснение как тем нечеловеческим зверствам, которые творили гайдамаки, так и генетике тех произведений, которые воспели эти зверства. К таким произведениям относятся и названые выше произведения Шевченко (четвёртая группа). Говоря об украинском народе, как об общности, наиболее других народов "терпевшей от евреев", они, в то же время, имели мужество указать, что причиной всех зол украинцев были не евреи. Повторюсь, среди этих авторов был и Т. Г. Шевченко. В "Предисловии" к поэме "Гайдамаки", написанном уже после того, как поэма была завершена, он указывает (даю в своём переводе на русский язык): "Сердце болит, а рассказывать нужно: пусть видят сыновья и внуки, что отцы их ошибались..."...

П. А. Кулиш(C) считал, что в поэзии Шевченко "много мусора и половы". Н. В. Гоголь так отозвался о поэзии Шевченко: "Дёгтю много, и даже прибавлю, дегтю больше, чем самой поэзии... Да и язык..." (из работы Г. П. Данилевского "Знакомство с Гоголем"[5]). Виссарион Белинский довольно жёстко отзывался о поэзии Тараса Шевченко (см. выше его отзыв на поэму "Гайдамаки"). А вот его оценка личности Кобзаря[2]: "...здравый смысл должен видеть в Шевченке осла, дурака и пошлеца, а, сверх того, горького пьяницу, любителя горелки по патриотизму хохлацкому" (из письма Павлу Анненкову).

Я сознательно даю такую концовку, ибо, что бы ни писали о Тарасе Шевченко классики русской и украинской литературы XIX века, история, этот главный оценщик трудов человеческих, вынесла свой вердикт: поэт останется в благодарной памяти украинского народа навсегда. А тот, кто без греха, пусть бросит в неё камень (из Евангелия от Иоанна, 7:53-8:12)...



ПРИЛОЖЕНИЯ

I ЛИТЕРАТУРА

    [1]. Виссарион Г. Белинский. Гайдамаки. Поэма Т. Шевченко. Санкт-Петербург. 1841. В тип. А. Сычёва.
    http://www.belinskiy.net.ru/lib/al/book/2992
    [2]. Виссарион Г. Белинский. Письмо к П. В. Анненкову. 1-10 декабря, 1847 г. Петербург. Полное собрание сочинений в 13-ти тт. Т. 12. Письма 1841-1848. М, 1956 http://litopys.org.ua/shevchenko/belinsky.htm
    [3]. Марко Вовчок, Н. Костомаров, П. Кулиш, М. Номис, Т. Шевченко. До редакцiї журналу "Русский вестник". Листопад 1858. С.-Петербург. Iзборник. Коллективнi листи, пiдписанi Т. Г. Шевченко. http://litopys.org.ua/shevchenko/shev605.htm
    [4]. Всеволод Л. Вихнович. 2000 лет вместе: евреи в России. С-П, Изд. Питер. 2007
    [5]. Г. П. Данилевский. Знакомство с Гоголем. Из литературных воспоминаний. Фундаментальная электронная библиотека "Русская литература и фольклор" (a href=http://feb-web.ru/feb/gogol/critics/gvs/gvs-434-.htm>feb-web.ru/feb/gogol/critics/gvs/gvs-434-.htm).
    [6]. С. М. Дубнов. История еврейского народа. Т. 2. Часть 3 "Средние века и новое время". Гл. 10 "Переходное время (1750-1795)". Параграф 57 "Гайдамачина и раздел Польши" (jhistory.nfurman.com/code/dubnov40.htm).
    [7]. Инвентарная перепись села Моринцы, 1796 г. В сім"ї вольній, новій. К., 1984. С. 128
    [8]. Пётр Кралюк. Тарас Шевченко: отрицание имперскости. День, 09.03.2013
    [9]. Пантелеймон Кулиш. История воссоединения Руси. Т. 1-3. Тов-во "Общественная польза", 1874-1877
    [10]. П. Г. Лебединцев. Тарас Григорьевич Шевченко. Некоторые дополнения и поправки к его биографии. Киевская старина. 1882. N 9. С. 560-567
    [11]. Н. С. Лесков. Еврей в России: несколько зaмечaний по еврейскому вопросу. 1883. Библиотека "Вехи" (www.vehi.net/asion/leskov.html).
    [12]. Елена Любимова, Сергей Сокуров-Величко. Тарас Шевченко без макияжа (newsland.com/news/detail/id/1161638).
    [13]. Давид Михаэли. Образ жида (www.sunround.com/club/22/148_michaeli.htm).
    [14]. Отец Олег Моленко. Киевская община. О творчестве Тараса Шевченко и Леси Украинки (omolenko.com/2005.html).
    [15]. Почему евреев так много на Украине (www.ekaterina2.com/entry/kamenski/index.php).
    [16]. Б. А. Рудницкий. Тарас Шевченко, "народный" поэт украинцев, кумир помещиков и любимец поляков-шовинистов (za.zubr.in.ua/2013/02/17/19864/).
    [17]. Super словарь "ИВРИТ-РУССКИЙ-АНГЛИЙСКИЙ". Под редакцией д-ра Б. Подольского. Изд. "АД", Тель-Авив, 1997
    [18]. Оксана Н. Финенко. Сюжетно-композиционные особенности социально-бытовых поэм Т. Г. Шевченко. Автореферат диссертации по филологии. К., 2003
    [19]. В. Г. Шевченко. Споминки про Тараса Григоровича Шевченка. Правда, 1876, N 1. С. 23-24
    [20]. Тарас Шевченко. Кобзар. Нацiональний книжковий проект. 2011. Київ


II ПЕРСОНАЛИИ

    (A). Андрей Осипович Козачковский (1812-1889)
    Врач. Учился в Петербургской медико-хирургической академии. Окончив курс, в августе 1835 года был зачислен в 27 флотский экипаж. Шевченко познакомился с ним осенью 1841 года в Петербурге, после увольнения Козачковского из Морского ведомства. С 1844 года работал в Переяславе: сначала городским врачом, позже - преподавателем медицины в духовной семинарии. Шевченко впервые навестил его в августе 1845 года. В октябре 1845 года поэт снова приехал в Переяслав и пробыл у Козачковского (с перерывами) до начала января 1846 года. Козачковский лечил Шевченко, когда тот был болен. В ссылке в 1847 году Шевченко написал стихотворения "А. О. Козачковскому". Во время последней поездки на Украину в 1859 году поэт дважды (в июне и августе) побывал в Переяславе. Козачковский сохранил значительную коллекцию живописных произведений Шевченко (Изборник) (litopys.org.ua/shevchenko/vosp19.htm).

    (B). Николай Иванович Костомаров (1817-1885)
    Общественный деятель, историк, публицист и поэт, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук, один из руководителей Кирилло-Мефодиевского общества. Автор многотомного издания "Русская история в жизнеописаниях её деятелей", исследователь социально-политической и экономической истории России, в особенности территории современной Украины (Википедия). Познакомился с Т. Шевченко в мае 1846 года в Киеве (в то время Костомаров являлся адъюнктом Киевского университета), когда и привлёк его к деятельности Кирилло-Мефодиевского общества. Встречался с ним до января 1847 г. Спустя одиннадцать лет (годы ссылки Шевченко) снова встретился с ним в Петербурге. Дальнейшие встречи были нерегулярными, не связанными с творчеством поэта. В своих воспоминаниях отзывался о Тарасе Шевченко как о "личности безупречно честной, глубоко любившей свой народ и его язык, но без фанатической неприязни ко всему чужому". В тех же воспоминаниях заметил, что похвалиться особенной с ним близостью не может (Н. И. Костомаров. Воспоминания о Шевченко. Изборник) (litopys.org.ua/shevchenko/vosp32.htm).

    (C). Пантелеймон Александрович Кулиш (1819-1897)
    Украинский писатель, поэт, фольклорист, этнограф, переводчик, критик, редактор, историк, издатель. В XIX веке - один из крупнейших деятелей украинского просвещения, по популярности одно время соперничавший со своим давним другом Т. Шевченко. Был членом Кирилло-Мефодиевского общества. Занимал более умеренные позиции по политическим вопросам, высказывал негативное отношение к казацкому движению (Википедия). Высоко оценивая талант Шевченко, он в течение всей своей творческой жизни осуждал его взгляды. Уже при первом знакомстве Кулиш "не зовсім уподобав Шевченка", ему не по душе "цинізм Шевченка", он "зносить норови його тільки ради його таланту" (Н.Греков, К.Деревянко, Г.Бобров. Тарас Шевченко - крестный отец украинского национализма" (a href=http://ukrstor.com/ukrstor/taras-koun-6.8.html>ukrstor.com/ukrstor/taras-koun-6.8.html). Известно, что Шевченко общался с Кулишем, уважал его творческую деятельность, обменивался с ним письмами.

    (D). Варвара Николаевна Репнина (1808-1891)
    Дочь одного из героев Отечественной войны 1812 года генерал-лейтенанта российской армии, князя Николая Григорьевича Репнина-Волконского, генерал-губернатора Малороссии. Т. Г. Шевченко в течение нескольких месяце (1843) жил в гостевом доме Репниных-Волконских в Яготине (Полтавская губерния). Здесь он работал над портретами хозяина и его близких. С семьёй В. Н. Репниной поэта познакомил Алексей Васильевич Капнист (сын миргородского литератора В. В. Капниста), член "Кирилло-мефодиевского товарищества". В этот период между Варварой Репниной и Т. Г. Шевченко устанавливаются дружеские отношения, которые поддерживались во все последующие годы жизни поэта. В том же 1843 году поэт заканчивает поэму "Тризна" и посвящает её Варваре Репниной. Высокая культура, образованность и работоспособность, необычайное сочувствие и готовность помочь в чужой беде и словом и делом, мужественность - таковы основные черты характера этой незаурядной женщины. Она помогала Т. Г. Шевченко, когда он уже находился в ссылке в Орской крепости, и писала письма в правительство с просьбой смягчить участь поэта (С. А. Иванюк. Варвара Репнина - друг поэта) (history.ui.ua/ukraine_in_19century/varvara_repnina.

    (E). Иван Максимович Сошенко (1807-1876)
    Родился в городе Богуславе, в семье мещанина Максима Сохи ("Сошенко" - облагороженный вариант фамилии "Соха"). Когда Ивану исполнилось тринадцать лет, семья переехала на жительство в Звенигородку. Спустя несколько лет отец отдал его учиться живописи в Вильшану - к художнику Степану Превлоцкому. Расстался Сошенко с Превлоцким только в 1828 году. В этом же году в Вильшане появился 14-летний Шевченко. Но они разминулись, чтобы спустя восемь лет встретиться уже в Петербурге, где с 1832 по 1838 годы Сошенко учился в Академии художеств. Их знакомство состоялось в 1835 г. (Шевченко "обучался" в то время искусству портрета у художника Ширяева). Для Тараса Григорьевича встреча с земляком оказалась судьбоносной. Сошенко ввёл его в круг художников и литераторов Петербурга, в котором и зародилась идея выкупа поэта из крепостничества. После окончания Академии художеств Сошенко вернулся на Украину. С Тарасом Шевченко они встречались ещё дважды: в 1846 г. (Нежин) и в 1859 г. (Киев). Последняя их "встреча" состоялась в мае 1861 г., когда Иван Максимович сопровождал гроб Шевченко в Канев, к месту его упокоения.


III ПРИМЕЧАНИЯ

     1  Верховный уголовный суд, учреждённый Манифестом от 1 июня 1826 г, из 579 подследственных по делу о декабрьском мятеже 36 человек приговорил к смертной казни; император своим указом этот приговор оставил в силе лишь в отношении пятерых.

     2  Здесь и далее стихи поэта цитируются из его книги "Кобзарь" (Киев, 2011).

     3  В марте 1847 г. Общество было разгромлено.

     4  Запорожский казак Максим Железняк и сотник Иван Гонта - предводители восстания гайдамаков 1768 года.

    Автор: Валерий Пайков

До перелiку